Правила чужой игры [= Даром только смерть ] - Алексей Фомичев

– А кто еще будет?

– Есть из кого выбирать, парни с опытом. Сам посмотришь. На подготовку и слаживание – полтора месяца. Скоро придет большой спец – начальник центральной армейской школы снайперов полковник Гарцев. Слышал?

– Да, – уважительно протянул Збыслав.

– То‑то. Будет работать с тобой. Заодно научит, как должен держать себя командир.

Владнек улыбнулся, чуть расправил плечи.

– Согласен?

– Да.

– Отлично. Приказ о переводе подготовим сегодня. А завтра начинай работу с личным составом. Заодно заедешь на склад, получишь новые винтовки. И готовь заявку на амуницию и все, что нужно.

– Есть! – Збыслав встал. – Разрешите идти?

– Иди, лейтенант. – Я протянул ему руку. – У тебя теперь много дел и мало времени.

Владнек отдал честь и пошел к выходу. При этом его походка стала более уверенной, неуклюжесть и застенчивость куда‑то исчезли. Наконец‑то…

Домой я попал только на пятый день после возвращения с операции. Наскоро сгондобил ужин, быстро проглотил его, запил водой и рухнул в постель, рассчитывая поспать часов восемь.

Но отдых вышел хреновым. Снилось черте‑те что. Зона, боевики, перестрелки. Маячил Тим с видеокамерой, Рэм весь в крови, сгоревшая в Дологоне «лагуна». Бегал с автоматом Мечислав, кричал: «Уходи, я прикрою!» И все это вперемежку, в быстром темпе, под канонаду взрывов и на фоне языков пламени.

А потом возник Корхан – маркиз, убитый в Аберене. Стоял и смотрел на меня немигающими глазами. Вдруг улыбнулся, качнул головой, и она полетела с плеч, разбрызгивая кровь во все стороны.

Ему на смену пришел Железный Том – гладиатор. Этот размахивал мечом и орал «За Корхана!». И опять – треск и огонь, осколки над головой, дробь автомата…

Я вскочил с кровати на полчаса раньше, чем запланировал. С минуту сидел на краю, вспоминая сон и думая, с чего это вылезла такая муть. Подошел к зеркалу. Вид нормальный, лицо не опухшее. Только глаза… Смотрели настолько мрачно и тяжело, что хоть отворачивайся.

– Пора домой, Артур, ох пора!.. Так и спятить недолго.

Зазеркальный двойник молчал, как и положено.

– Э‑эх! Ситуэйшен, блин!..

Утренний моцион под названием «поел‑помылся‑оделся» завершил за двадцать минут, привычно сунул пистолет в кобуру и выскочил за дверь. Меня ждала круговерть срочных дел, постоянно перебиваемая делами еще более срочными, а те в свою очередь отступали перед делами наисрочнейшими…

Штаб батальона, проверка документов, наработанных начштаба…

Разговор с кандидатами в батальон, присутствие на тестировании…

Выезд на строительство новых корпусов под личный состав, арсенал, гаражи, склады…

Прием новых видов оружия и техники вместе с зампотехом…

Час на личную тренировку, короткий перекусон в столовой, разговор в горотделе полиции, который я никак не привыкну называть комиссариатом.

И снова – полигон, спортзал, арсенал, гаражи, штаб… Дотемна, до шума в ушах…

На минутку бы в прошлое, застать момент, когда решил пойти в полицию. Дал бы сам себе в зубы за гениальную идею!

…Ругия усиленными темпами вела подготовку к войне. При этом соблюдая все меры маскировки, какие только можно предпринять в конце двадцатого века, когда в космосе на орбитах летали спутники‑шпионы и фотографировали всю поверхность Земли.

Так или иначе, но к границам с Зоной за последние два месяца стянули соединения десятой полевой армии – два пехотных и один танковый корпус – со всеми средствами усиления. Десятая армия – основная ударная сила в предстоящем наступлении.

В такой обстановке на Управление и Департамент легла вся ответственность по соблюдению режима на прифронтовой территории. В последние дни сотрудники обоих ведомств устроили грандиозную чистку соседних с Зоной округов, пытаясь вычислить и нейтрализовать вражеских агентов.

…Меня дважды тормозили на блокпостах, недавно организованных при выезде с горных дорог Ламакенского хребта, отделявшего Ругию от полуострова. Увидев «корочки», немедленно пропускали, а более‑менее осведомленные еще и козыряли, но задержки достали. Взведенное состояние – обычное в последние дни – при каждой остановке было готово выйти наружу, и я, чтобы не устроить никому не нужный скандал, не доезжая до Мегара, свернул на пустырь. И выехал прямо к храму.

Вспомнив, как мы расстались с настоятелем, зашел внутрь, желая увидеть его и узнать, как дела. Настоятель был на месте. И вновь я застал его за зажиганием свечей.

Выглядел он не очень. Лицо осунулось, глаза запали, у уголков рта глубокие впадины. Волосы на висках поседели.

Мой приезд если и удивил его, то внешне это никак не проявилось.

– …Заходили они недавно, – сказал он вдруг минут через пять после начала разговора.

– Кто? – не понял я.

– Детишки эти. Которых вы тогда разогнали.

– Да? И что хотели?

– Сначала все кричали, что я их сдал, потом немного успокоились…

– Даже?! – хмуро сказал я. – А почему вы в полицию не заявили?

– Зачем? Ничего плохого они не сделали. Как выяснили, что я ни при чем, перестали кричать.

– Поверили, значит…

– Да.

– Странно… – протянул я, прикидывая, стоит ли разыскивать не в меру любопытных подростков и популярно объяснить им, что совать нос не в свои дела не следует. – И они послушали?

– Послушали. Даже помогли потом. Со двора мусор убрали, холодильник установили.

Такое миролюбие меня озадачило и одновременно порадовало. Меньше хлопот.

– Что с вами? Вид такой, словно болеете.

Настоятель помолчал, потом вздохнул и поднял на меня глаза. В них была боль.

– Сердце кровью исходит. Что творится вокруг, что делается?! Убийства, кровь, невинные жертвы… Почему люди так спешат лишить друг друга жизни? За что их Господь так наказал?

Я слегка опешил от таких слов и внимательно посмотрел на настоятеля, прикидывая, не спятил ли тот?..

– Спешат умертвить, принести мучения и страдания… Разум затмили низкие страсти.

– Это вы о Зоне?

– Рассадник адских утех и мучений!.. Как люди, живые и разумные, могут вытворять такое над собратьями своими?

Бедный настоятель, видимо, настолько проникся идеалом ангельской жизни, что обычные земные проблемы и дела воспринимает как нечто из ряда вон выходящее. Впрочем… А что нормального в беспределе Зоны вижу я?

– И вы, служители государства, недалеко ушли от тех злодеев.

– А? – выплыл из собственных размышлений я. – Вы о чем?